Правосудие переходного периода. Возможно ли примирение между Украиной и Россией?

Немецкий историк Ральф Поссекель – о проблемах примирения между Украиной и Россией и об опасности повторения ошибок середины ХХ века.

Правосудие переходного периода в зоне конфликта между Россией и Украиной стало главной темой конференции восточноевропейских юристов, правозащитников и историков в Берлине. При поддержке немецкой стороны (участника «нормандской четверки») эксперты обсудили, возможно ли применение в случае с Донбассом опыта «переходного правосудия» Испании, Чили, ЮАР и Германии, пишет на страницах «Новой Газеты» Павел Каныгин.

Среди участников – ​немецкий историк Ральф Поссекель, один из ведущих мировых экспертов в сфере правосудия переходного периода. В прошлом Поссекель возглавлял федеральный немецкий фонд «Память, ответственность и будущее», изучающий нацистское и коммунистическое прошлое Германии; сегодня Поссекель участвует в совместном проекте Фонда и группы «Мир и Развитие» под названием «Изучение международного партнерства в решении проблем прошлого».

https://politua.org/2018/11/28/54108/

В интервью «Новой» историк рассказал о путях примирения Украины и России и об опасности повторения ошибок середины ХХ века.

– Господин Поссекель, действительно ли опыт Германии может быть полезен в решении конфликта в Донбассе?

– А почему нет. Как вы знаете, фонд «Память…» в том числе занимался компенсациями жертвам нацистского режима. Но компенсации были лишь одним из элементов широкой программы взаимодействия с прошлым. Было понимание, что недостаточно просто заявлять: «Мы занимаемся только репарациями». Нужно было что-то еще, особенно учитывая относительно недавнее объединение ГДР с ФРГ. Да, у нас был Нюрнбергский процесс, были выплаты репараций и людям, и странам, но было и до сих пор остается также и то, что можно назвать работой с прошлым.

https://politua.org/2018/11/28/54105/

И все же говорить о полном примирении сложно. Скажем, для Южной Африки и Чили примирение играет очень важную роль. Для немцев – ​не очень. И даже сегодня мы лишь иногда говорим о примирении с Францией, и никто не говорит о примирении с Грецией и даже Россией.

– Разве этого не произошло?

– Вроде произошло, но никто не говорит об этом, хотя именно общественное обсуждение и осмысление является здесь важнейшим фактором. Да, в 90-е годы у нас возникли новые отношения, проявившие себя в том числе через дружбу Ельцина и Коля. Но сейчас нет ни этого, ни какой-либо дискуссии о примирении.

– Что можно в таком случае говорить о примирении с Украиной, учитывая события последних лет?

– Это очень сложный вопрос. Собственно, поэтому все мы здесь собрались. Текущая ситуация в Донбассе еще не позволяет применять механизмы переходной справедливости и самого примирения [между сторонами конфликта]. Для начала сам конфликт должен быть завершен. Например, события 8 мая 1945 года были предпосылкой для…

– Примирения?

– Нет, для этого понадобилось целых 50 лет. А 8 мая состоялось только поражение. Потом был суд в Нюрнберге, затем было изучено и осмыслено прошлое, и лишь затем появилось новое общество, которое заслуживало доверие, и тогда случилось примирение. В Германии на это ушло 50 лет.

https://politua.org/2018/11/28/54087/

Сколько нужно времени для примирения в Донбассе, неясно. С другой стороны, если руководство России примет решение остановить поддержку сепаратистов, то конфликт закончится быстро – ​в течение полугода.

Скорым может быть и примирение между людьми в регионе, и в более широком смысле – ​между Россией и Украиной. Ведь с обеих сторон люди понимают, что война в Донбассе – ​искусственная и политически инспирированная, а сами они – ​ее заложники.

Люди понимают, что они не враги друг другу, хотя с обеих сторон есть свиньи, и их надо судить. Так что быстрое примирение более чем реально. И это отличает войну в Донбассе от других.

Например, в случае с Германией быстрое примирение было невозможно из-за огромного количества жертв и вовлеченности всего народа в войну. Немцы сами ваяли войну, тогда как конфликт в Донбассе вроде бы искусственно навязан политиками.

https://politua.org/2018/11/28/54084/

И ключ к миру находится в руках Москвы, без нее все попытки строить мир не будут успешными. Это совсем не значит, что Кремль должен принять поражение, но надо изменить подход. Это возможно, если российский народ заявит власти, что не хочет войны, не хочет конфликта в Донбассе, хоть, наверное, и хочет оставить себе Крым. В этом случае примирение может начаться уже при Владимире Путине или его ближайшем преемнике.

– Как в таком случае может выглядеть переходное правосудие?

– Стороны должны договориться прекратить насильственные действия. У них должно быть общее желание жить вместе и понимание того, что Донбасс является частью Украины. Возможно, сложится компромисс об автономии Донбасса, и это будет зафиксировано в Конституции Украины: местные донбасские элиты будут уверены в своей безопасности, а Киев будет идти с ними на диалог. Так или иначе, только после некоего компромисса есть смысл смотреть в прошлое и устанавливать в том числе, кто виноват, выяснять, у кого какие были интересы.

Крайне важно договориться и установить степень приемлемого, так сказать, цивилизованного уровня насилия. То есть необходимо будет отделить преступления против мирных гражданских лиц и их имущества от насилия между вооруженными участниками событий.

https://politua.org/2018/11/28/54081/

Например, нельзя сбивать пассажирский самолет с мирными людьми на борту, это преступление. Тогда как атака на военный самолет входит в рамки допустимого во время войны. Участники вооруженных событий, если они не совершали преступлений против мирного населения и не участвовали в пытках, наверно, не должны преследоваться. И украинцы уже обсуждают будущие подходы – кого судить, а кого амнистировать.

Павел Каныгин, «Новая Газета»